Культурный бренд или уродство: памятник Калашникову в Москве стал последней каплей терпения арт-сообщества

19 сентября на пересечении Садовой-Каретной и Долгоруковской улиц в Москве был открыт памятник оружейному конструктору Михаилу Калашникову. 

Автором памятника стал скульптор Салават Щербаков, который в числе прочего создал памятник князю Владимиру, установленный на Боровицкой площади возле Кремля. После прихода Сергея Собянина на пост мэра Москвы​ памятник Калашникову стал восьмым монументом работы Щербакова, установленным в столице.

Общая высота скульптурной композиции составляет 9,8 м: на 4-метровом постаменте стоит металлическая фигура оружейника, держащего АК-47. У подножия постамента расположена скульптурная композиция с фигурой Михаила Архангела. На сторонах постамента изображены модели оружия, созданные под руководством Калашникова, его чертежи и инструменты, а также воспроизведена его фраза: «Я создавал орудие для защиты своего Отечества».

Инициатором установки памятника выступило Российское военно-историческое общество (РВИО). Его председатель, министр культуры Владимир Мединский представил проект президенту Владимиру Путину в ​2016 году, во время посещения концерна «Калашников» в Ижевске. В октябре того же года глава государства подписал указ о праздновании 100-летия со дня рождения конструктора легендарного АК, намеченного на 2019 год.

«Это очень необычный памятник. Михаил Калашников — это в какой-то степени Кулибин XX века, воплощение самых лучших черт русского человека. Необычайная природная одаренность, простота, честность, организационный талант — это все то, что позволило создать целую линейку оружия по защите Отечества, среди которых, конечно, автомат Калашникова — настоящий, можно сказать, культурный бренд России», — заявил на открытии памятника министр культуры Владимир Мединский.

У памятника нашлись и критики.  

Андрей Макаревич, музыкант: «Ну хорошо. Памятник Калашникову. Пусть нам будет чем гордиться. Если подсчитать, сколько людей на планете убиты из его оружия, получатся миллионы. (Хотя вот что интересно — войну с фашистами АКМ не застал, появился после. Так где он защищал рубежи нашей Родины? В Афганистане? В Грузии? В Украине? В Африке?)
Ладно. Пусть Калашникову. НО ПОЧЕМУ ТАКАЯ БЕЗДАРНАЯ, УРОДЛИВАЯ СКУЛЬПТУРА? Даже в советские времена этот истукан не прошел бы худсовет. Ну что же мы так уродуем свой город, позоримся перед всем миром?» 

Юрий Аввакумов, архитектор: «Я давно воображаю себе такую сцену, немую, как все фигуративные памятники Москвы вдруг съеживаются до человеческого размера и замирают в своих монументальных формах где-нибудь в центре города, хоть на Красной площади, хоть в парке «Зарядье», кто с серпом и молотом, кто с крестом или автоматом, кто в кресле, кто на табуретке, кто на гитаре собирается сыграть, а кто запеть, кто на лошади, а кто под лошадью, молчащих, кричащих, зовущих, бегущих, стоящих... главное, сохранить их городскую диспозицию — от Калашникова два шага до жертв ГУЛАГа, а от Владимира рукой подать до Маркса... и вот воображаю я и думаю, что же это за дурдом у нас в Москве собрался».

Марат Гельман, галерист: «В целом люди поделились на тех, кто считает: а) не нужен памятник Калашникову, он создал орудие смерти, хоть и популярное; б) нужен, но этот памятник плохой, похож на пластмассового солдатика из набора в «Детском мире» или на кладбищенский памятник братку из 90-х; в) установка памятников — дурная традиция, превращающая город в кладбище, утыканное бронзовыми фигурами.
Я же удивляюсь, почему все-таки близко к нашей власти всегда оказываются такие пошлые и бесталанные фигуры? Что это за принцип отбора такой? И думаю, что ответ в том, что Щербаков обычный исполнитель, а не художник. Он сделал то, что сама власть захотела. Я помню, что Церетели рассказывал, как Лужков объяснял ему, какой должен быть медведь на Манежной площади. И таким он его и сваял. Так что автор этого унылого памятника — Мединский. А Щербаков привычно чужое подписал своим именем».

Михаил Хазанов, архитектор: «Мне не нравится. Это мое личное мнение. Мне не нравится ни качество памятника, ни идея его постановки. Я пацифист. В Ижевске это фигура знаковая. А Москва — это Москва. И, увы, с качеством скульптуры у нас вообще большие проблемы. И с количеством тоже. Кому-то нравится, кому-то нет — это вещи вкусовые. Но с точки зрения пространственной, пластики и всего остального — это, прямо скажем, не шедевр. Равно как и многие предыдущие вещи, появившиеся в Москве. Мне не нравится слово «рынок», но у нас нет никакой конкуренции. У нас есть прекрасные скульпторы, их много. Но почему побеждает эта стилевая ниша — я не понимаю. Точнее, понимаю, но не разделяю этого. Должны быть конкурсы на скульптуру, на место установки. Вся проблема в отсутствии конкурентной борьбы. Нет конкуренции — нет качества».